Кольцо «Принцессы» - Страница 55

– Я все очень хорошо помню.

– Погоди! – Агнесса заговорила срывающимся полушепотом. – Хочу проверить тебя!.. Скажи, где мы встречались? И при каких обстоятельствах? Что я делала? Что делал ты? Ну?.. Говори, говори!

– Я сидел на дереве, – Шабанов, по сути, пересказывал предыдущий сон. – Ты стояла внизу и… звала меня. Потом потрясла дерево, и я упал.

– Все было именно так! – восхитилась она. – Но почему – на дереве? Я стояла на земле, а ты летел в небе!

– Не летел – висел, как мешок на черемухе!

– Что ты делал на этой черемухе?

– Ягоду ел…

Агнесса вздохнула с сожалением.

– Это была не я… Очень похоже, но встречался ты не со мной.

– Тогда ты еще была ярко-рыжая, – напомнил Герман. – И звали тебя не Ганя, а Лися. Да и наряды… другие. Вспомнила?

– Как? Лися?.. Чудное имя… Нет, я никогда не была рыжей, – она встряхнулась от воспоминаний. – Все было так: ты летел в небе, не очень высоко. Сначала я увидела твой самолет, и мне захотелось посмотреть, кто там летит. Просто из любопытства… И я посмотрела. Ты тогда что-то ел.

– Как же ты увидела? – спросил он, радуясь, что этот разговор происходит во сне и можно проснуться нормальным, здоровым человеком. – Обычно я обедаю на высоте в полтора километра.

– Я приблизилась к тебе и взглянула…

– На чем? Уж не на белой ли лодке?

– На белой лодке я катаюсь по воде… В общем, приблизилась и увидела, что это ты. Такой смешной и голодный. Ел что-то из банки руками… А потом заметил меня и взлетел очень высоко.

– Я не видел тебя. Видел только шар. Приплюснутый шар, похожий на ярко-желтую тыкву.

– В этом шаре была я! – Агнесса счастливо рассмеялась. – И еще покружилась вокруг, чтобы ты заметил!

– Надо полагать, такой летательный аппарат? – не удержался и съязвил Шабанов, а сам еще раз подумал – хорошо, что сон.

– Что-то вроде твоего махолета, только без чугунного колеса… Ты мне очень понравился! И тогда я решила завести тебя в наши дебри.

– Так это я по твоей воле оказался здесь?

– Ну конечно же! – возликовала она. – Так долго кружила тебя в небе и закружила!.. Потом узнала, ты летел не один, с этой «принцессой»…

– Хорошо, что это сон, – вслух сказал Герман.

– Это не сон!

– Значит, сон разума…

– А вот и нет! А вот и нет! – запрыгала она от счастья, вызывая его раздражение. – Хочешь, ущипну? Или ущипни себя сам!

– В таком случае, где моя… «принцесса»? Была вот в этой котомке!.. Где?

– Не отдам! Не отдам! – Великовозрастное дитя откровенно дурачилось. – Зачем тебе прибор? Зачем дурно пахнущая «принцесса», когда есть настоящая? Я ведь тоже нравлюсь тебе, правда? Ну, скажи? Скажи, и будешь самым счастливым на свете!

Она возбуждала лишь тихое возмущение, готовое перерасти в глухую неприязнь и отвращение. Точно так же было с Лисей, когда она стряхнула Шабанова с черемухи и стала катать по земле, словно игрушку.

– Послушай меня, Агнесса, – сдерживаясь, проговорил он. – Если это не сон… Если ты действительно знаешь, где находится «принцесса»… Помоги вернуть ее.

– Какая принцесса? – прищуривалась она. – Здесь лишь одна принцесса – это я!

– Прибор! Ты понимаешь, что такое прибор?!

– Не совсем, но имею представление… А тебе он очень нужен?

– Я не могу без него вернуться!

Агнесса чуть отступила, провела рукой возле своего лица и будто смахнула дурашливую веселость.

– Вернуться?.. Куда вернуться?

– Домой. Домой, в свою часть. Я военный летчик и живу в военном городке…

– Я знаю, где ты живешь, – проговорила грустно.

– Тем более… Я должен вернуться домой.

– Неужели не хочешь остаться со мной?

Шабанов мысленно выругался, но сказал по-солдафонски тупо и определенно.

– Я служу в армии. Принимал присягу. Клятву такую, понимаешь? И я обязан вернуться!

– Если ты не получишь «принцессу», все равно вернешься?

– Все равно… Тогда меня посадят в тюрьму.

– В тюрьму?.. А что это – тюрьма?

– Такой дом, куда запирают на замок и лишают свободы.

Она подумала, растерянно покрутила головой, развела руками.

– За какой-то прибор… Лишают свободы? Разве это справедливо? Разве из-за такой безделицы можно посадить человека под замок?

– Я не выполнил своего долга, – с терпеливостью и надеждой объяснил Шабанов, не вдаваясь в подробности, что такое «принцесса». – Изменил присяге… Ты же понимаешь, кто нарушает клятву, тот преступник.

– Понимаю, – совсем грустно проронила Агнесса. – Нельзя изменять своему слову…

– Вот. Вот!.. Если можешь, помоги найти прибор. Конечно, если все это – не сон и не грезы.

– К сожалению, нет… Хорошо, я принесу твою «принцессу». Кто нарушит клятву – будет проклят. Идем!

– Вот это ты сказала правильно!

Наконец-то Шабанов покинул злосчастную больницу, которая казалась ему хуже тюрьмы. На улице дул теплый, весенний ветер, лопались почки, распускались листья, высокое небо отметилось крестиками перелетных птиц и одуряюще пахло жизнью, солнцем, свободой – как в путешествии в детство.

Нет, это была явь! Во сне он не ощущал таких ярких и многообразных запахов, кроме запаха парного молока и горячего хлеба.

И одновременно все напоминало сновидение, ибо в окружающем пространстве было много чего-то неестественного и бессмысленного, словно в древней и чужой цивилизации. Он жадно осматривался, уже по привычке выискивая приметы, по которым можно было бы установить свое местонахождение, но ни надписей, ни указателей, ни чего-нибудь знакомого, по чему можно определить хотя бы страну, на глаза не попадало. Вероятно, это был городок, расположенный в старом, ухоженном парке, или парк, где жили люди: сквозь просветы между огромными деревьями проглядывали каменные дома с нагромождением архитектурных излишеств, колоннады неизвестного назначения, причудливые изваяния из камня, в том числе гигантские курицы, разлапистые беседки, мостики, перекинутые через ровное место, – что-то вроде огромной детской площадки, где все создано для воображения, фантазий и игры ума, и где не было детей – лишь изредка, вдалеке на парковых дорожках мелькали люди.