Кольцо «Принцессы» - Страница 52

К оглавлению

– А ну, встать!

Тот вскинул голову, сонно похлопал глазами и внезапно обрадовался:

– О! Вы уже здесь? Отлично! Кто вам помог выйти из анабиоза?

– Где НАЗ? – Шабанов вздернул стволом подбородок доктора.

– Что? Какая НАЗ?

– Не надо прикидываться, Иван Ильич! Моя котомка!

– Не знаю… Право же, я и не могу этого знать!

– Сюда ты меня привез с котомкой?

– Минуточку… Точно не помню. Вы были в плохом состоянии!.. Да, кажется, с вами что-то было. Возможно, и котомка.

– Так где она?!

– Погодите. Надо подумать…. – Иван Ильич не очень-то боялся оружия, скорее, оно просто доставляло ему неудобство. – Я сделал компресс, потом собирал саквояж…

– Не компресс – наркоз сделал!

– Помилуйте – компресс! Самый обыкновенный, спиртовый. Вы еще попросили употребить его внутрь! И хорошо, что я сразу понял, что у вас бред… Вы и так упали в обморок… Да-да, припоминаю! На коленях оказалась котомка! Все верно! С ней вас и доставили. Значит, ваши вещи в кастелянной!

– Где?!..

– В кастелянной. Там хранятся вещи больных!

– Веди, показывай! – Герман поднял его, как мешок, толкнул к выходу.

Доктор на ходу обернулся и снова засиял от радости.

– Нет, скажите! Как вы сами вышли из анабиоза? Невероятно!..

– Сейчас самого отправлю в анабиоз! Если не найдешь НАЗ!

– У вас превосходный организм! Редчайший случай. В моей практике второй…

– Хватит болтать! Веди!

Иван Ильич рассеянно покружился, вспомнил, что от него требуется, и негромко позвал:

– Анна Лукинична? Больной интересуется своими вещичками… Не могли бы вы показать?

Не то что в коридоре, но и за окнами, во дворе, никого не было – к стене он обращался, что ли…

– Сами посмотрим! – Шабанов пихнул его в спину. – Какая дверь?

– Это невозможно! Без сестры-хозяйки мы ничего не найдем. Она очень строгая женщина…

В тот момент Герман увидел, как через двор степенно и чинно вышагивает пожилая женщина с манерами старой барыни. Через минуту она вошла в коридор, на ходу протягивая руки для поцелуя, заговорила снисходительно и царственно:

– Звали меня, Иван Ильич?.. Я прогуливалась сейчас в парке и смотрела на птиц. К нам прилетели перелетные птицы! На озере сели черные лебеди! Ах, какие они прекрасные, Иван Ильич! Зря вы сидите в больнице, когда на улице такая чудесная пора. Скоро же снова придет осень…

– Этот молодой человек, Анна Лукинична, уверяет, что поступил к нам с котомкой, – целуя руки сестре-хозяйке, ласково проговорил доктор. – Вы не припомните, так ли это?

– Котомка?.. Ах, да, я принимала заплечный мешок! – словно оперная певица, запела она. – От него так дурно пахло!

– И верно! – подхватил Иван Ильич. – Теперь и я вспомнил! Еще вначале подумал, дурной запах идет от уха, но позже выяснилось – из котомки. Запах преследовал всю дорогу и приходилось зажимать нос! У вас что-то испортилось!

– Верните немедленно! – потребовал Шабанов, негодуя на эти жеманные отношения. – Где она?

– Ах, молодой человек! – воскликнула сестра-хозяйка. – Вы так волнуетесь!.. У меня ничего не пропадает. Ступайте за мной!

В узкой, тесной кладовой Герман сразу же увидел НАЗ, сдернул с полки и вытряхнул на пол. Все оказалось на месте – продукты, нож, аптечка и запасные магазины. Все, кроме «принцессы»…

– Здесь находился прибор!.. Тот самый, что издавал неприятный запах! Где?

Доктор с сестрой-хозяйкой переглянулись, пожали плечами.

– Вероятно, была комиссия, – проговорила она. – Все дурно пахнущее изъяли…

– Да! Была комиссия! Припоминаю! – подхватил Иван Ильич. – Проверяли санитарное благополучие. Возможно, решили, что это у вас испорченные продукты… И выбросили на помойку.

Кажется, они в самом деле переживали за случившееся или искусно валяли дурака. Шабанов взял боеприпасы, рассовал по карманам.

– Где помойка?

– Помойка – это относительно, иносказательно, – затараторил виноватый доктор. – Весь мусор уничтожается в специальных печах, чтобы не загрязнять среду обитания…

Герман тупо походил взад-вперед, унимая клокочущее недовольство и отчаяние. Это был приговор! Окончательный, не подлежащий обжалованию…

– Сударь, сударь! – вдруг всполошилась сестра-хозяйка. – Вы летчик? Я вас узнала! Тот самый летчик! Ваш самолет упал близ Данграласа!.. У нас так редко падают самолеты, каждый становится целым событием!

Эта стареющая барыня радовалась, как девочка, и рассматривала Шабанова с таким видом, как будто сейчас начнет ощупывать или проверять на зуб.

– Вы разочарованы, молодой человек? – участливо спросил доктор. – У вас будут неприятности?

– Неприятности?! – чуть ли не взревел Герман, уже презирая этих слабоумных иммигрантов. – Да лучше бы у меня голова отгнила! Чем потерять «принцессу»!

– Принцессу? – устрашилась сестра-хозяйка. – У вас в котомке сидела… принцесса?

– Лежала, а не сидела!

– Уф, как напугали!.. У нас тоже есть принцесса. Ее зовут Агнесса! Очаровательная Агнесса!

– Она что, на самом деле принцесса?

– Нет, но мы так называем ее! Она очень умна и царственна, хотя совсем еще дитя!

– Кто сжигает мусор? – спросил Шабанов. – Я должен убедиться, что «принцесса» уничтожена.

– У вас бред, молодой человек, – определил доктор. – Вы самостоятельно вышли из анабиозного сна, и это дало осложнения. Вам необходимо срочно вернуться в палату.

– С дороги! – Он повел стволом пистолета.

– Анна Лукинична, голубушка, проводите больного на свое место, – невозмутимо попросил Иван Ильич. – И отнимите у него одежду.

Шабанов дернулся к двери, через которую вошла сюда сестра-хозяйка, однако натолкнулся на незримую стену, упругий, спрессованный воздух толкал его назад, словно впереди был натянут прозрачный батут. Тогда он сделал отчаянную попытку пробиться с разгона, ударился всем телом и, отлетев, оказался в руках Анны Лукиничны.